И снова хотелось бы вспомнить сказку из прошлого 2003 год. Как Мы уже говорили, сказки не стареют, меняется только их восприятие.
Грустная политическая сказка
Рассказывают, что в Генеральной Прокуратуре на третьем этаже, по коридору направо, и там еще приступка будет, в курилке у пожарного выхода, на Черном Стуле с железными ножками, сидела некогда Компроматная Баба. Сидела так - совсем голая, развратная, хорошая. Кто и откуда эту самую Компроматную Бабу добыл – не известно. Одни говорят - изъяли ее толи у Березовского, толи у Гусинского, толи еще когда раньше – давно уже то есть. А вот другие, типа меня, брешут, что никто эту Бабу не изымал, а прокурорские ее сами тайком слепили однажды, от тоски человеческой, грусти и казенного одиночества.
После кризиса это было – сам видел, я о ту пору там по делу одному проходил. Собрались, значит, все прокурорские однажды вечером вместе. Обнялись, облобызали друг дружку троекратно, вздохнули, перекурили – и принялись за работу.
Тело Бабе из булочного мякиша на русской водке замесили, коньяком армянским глаза обвели, вином молдавским груди напитали, кокаином колумбийским брюхо натерли, сервелатом щеки умаслили. Секретарши тамошние ей потом бока нализали для блеска, а один подполковник юстиции по пряди волос в день у каждой из любовниц своих воровал и Бабе Компроматной потом их собственноручно по ночам приделывал.
Так за месяц, за другой и слепили. Чтобы, значит, был у прокурорских всегда в их доме казенном достаток, веселье, взаимовыручка и высокая раскрываемость.
И такая красота получилась – не описать. А в пуп-то у нее ее был чистейший изумруд встроен, а в язык-то – жемчужина вделана, а на каждом пальце ног – по два золотых кольца, а на каждом пальце рук – по три серебряных перстня, и всего значит колец было двадцать, а перстней – тридцать, и еще на шее – бриллиантовое одно ожерело...
Ожила – так сразу всеобщая вышла любимица. Как вечер – так сбегались прокурорские к Бабе своей Компроматной с гостинцами. Садились вкруг нее, гостинцы у ног ее раскладывали и так сидели всю ночь до утра, семечки лузгали, слушали, чего она скажет. А говорила она все больше о хорошем – сказки там рассказывала, песни пела русские народные, смеялась. А кому из прокурорских грустно было – того успокаивала, по голове гладила, материалами с ним оперативными для следствия делилась... И повышалась у прокурорских раскрываемость, и моральный климат был лучше некуда, семьи крепли, дети подрастали...
Такая вот была у них там идиллия.
Одно плохо: самый что ни на есть Генеральный Прокурор Бабу эту Компроматную не очень уважал, и даже побаивался. Чего это, говаривал, сидит у нас тут в коридоре такое непотребное, с кольцами? И зачем это нужно, и что про это в прессе напишут, ежли пронюхают? Мы, мол, тут ночей не спим и вообще с преступностью боремся, а она, я слышал, развращает, и местами даже дискредитирует. Убрать бы надо ее, мол, или легализовать как-нибудь в соответствии с актуальным курсом Государства.
Сотрудники прокурора слушали и для порядка даже ему поддакивали, но Бабу, понятное дело, не трогали. Потому как – ну какой от нее, и вправду, разврат? Так – одна только наоборот была бабья теплота и сочувствие... И так долго было – год, если не два. Утром шли прокурорские на выемки, днем – к Генеральному на ковер, а вечером – к Бабе компроматной на колени, на жизнь жаловаться...
Однако же, и Генеральный Прокурор не лыком был шит, кончилось однажды и его терпение. Позвонил он Путину по секретной линии – и про Бабу все ему рассказал. Рассердился Путин, ногами затопотал, кулаками замахал - и повелел Компроматную Бабу слить, и пообещал самолично в конце недели прибыть в прокуратуру с иншпекцией, проверить исполнение.
Заплакали прокурорские – но делать нечего. И вот, вечером однажды принесли они Компроматной Бабе бутылку водки, а в водку ту Генеральный Прокурор плюнул предварительно. Выпила она стакан водки этой отравленой – и умерла.
Тогда взяли ее под руки-ноги, сложили вчетверо, положили в коробку из под ксерокса и снесли на задний двор. А там уже скульптор Зураб Целетели их поджидал. Взял он Бабу Компроматную, свез к себе в мастерскую, кольца с перстнями посрывал, кокаин с брюха снюхал, вино молдавское из грудей высосал, а то, что осталось, за ночь в богиню Фемиду по-своему перелепил. Говорят – хочет ее теперь в Конституционый суд подарить, да только судебные противятся пока - брезгуют.
Так и сгинула Компроматная Баба, и осиротели прокурорские. В конце недели приехал к ним, конечно же, Путин, хозяйство осмотрел, поругал там кого-то, но в целом вполне доволен остался визитом. Походил, головой покивал, пальчиком на всякий случай погрозил, Генеральному Прокурору медаль дал - и уехал по своим делам дальше.
А прокурорские с той поры лютовать стали. То олигарха какого ухватят и давай трясти, пересматривать итоги приватизации. То милиционеру какому ночью звонить начнут, в трубку дышать, хулиганить. То, бывало, журналисту какому голову откусят – ну, да про это мне и вовсе страшно рассказывать. А то и друг другу станут козни строить, кляузничать. И в семьях у них пошел разлад, и дети слушаться перестали, а у одного прокурора дочка даже забеременела тайком от какого-то бандита.
И только на сайте compromat.ru фотокарточка Бабы этой Комроматной в прежнем виде сохранилась – да только уж больно мелкая, пиксель на пиксель, ничего там на ней не видать. Я вот как туда очередной текст ставлю – так прошу Горшкова фотокарточку эту специально в конце материала подверстать – для красоты, очистки совести и светлой памяти. От того, наверное, любят меня пока прокурорские, и прощают многое... А зря.
Комментариев нет:
Отправить комментарий